- Я вас умоляю, - зашептала она, - спрячьте всё это. Ведь мы не на корабле. Вокруг вполне мирные люди. Вот видите, сидят?
Проследив взглядом за ее рукой, Дамирус понимающе кивнул:
- Ведьмы на шабаше?
Это заявление попало в точку. Лиана захихикала, с огромным трудом сумела удержаться от смеха.
- Они… воины… в смысле стражницы…. привратницы то есть… привратницы не привыкли, чтоб по дворам бродили увешенные оружием пираты… Мы должны тихо и спокойно… пристойно войти вон в ту дверь… Просто войти и всё, не обращая внимания, чего там наши привратницы будут болтать. Хорошо?
- Слушаюсь, моя госпожа. Необходимо достойно войти вон в дверь.
Старомодная учтивость попутчика польстила Лиане, но от нее не ускользнула усмешка, спрятавшаяся в уголках его губ. А ещё взгляд – такой знакомый и не здешний одновременно.
- В конце концов, я взрослая женщина.
- Кто-то здесь сомневается?
- Пожалуй, я одна на всем континенте.
Лиана встряхнула головой, чтобы убрать со лба упавшую прядь волос, а заодно избавиться от навязчивой мысли и, сгруппировавшись, съежившись, почти бегом устремилась к своему подъезду. Дамирус не отставал.
Из всех собравшихся перед подъездом, и одеждой, и безаппеляционностью речи выделялась дородная седая старуха, на дырявом грязном свитере которой висел крест угрожающих габаритов. Возможно, бабуля не вполне походила на понятную одной Лиане роль македонца - крестоносца, однако подчеркивала то, что носит на шее именно крест, ежесекундно поправляя его рукой.
Впрочем, до слуха Дамируса донеслись сразу все голоса, целый хор сидевших на скамейке бабушек:
- Глянь-ка, ой-ой-ой, с кем это наша Мышка тащится?
- Чудно! Где она только такого разбойника подцепила?
- А грязны-то оба! Бог ты мой!
- Вот молодёжь! Ходят и ходят, будто дела у них нет.
- Не говори, ходят и ходят… водят и водят. Водят мужиков-то и водят!
- А потом в подъезд войти страшно! Страшно, истинный крест!
К ужасу Лианы, Дамирус, шагнув на  последнюю ступеньку, вдруг остановился.
- У вас крест? - спросил он.
- Дальше что? Дальше что?
- Поднимите его ко лбу, страшное и сгинет.
Лиана с грохотом открыла, почти взломала подъездную дверь.

Глава четвертая

Над неверной, едва-едва прочерченной угасшим солнцем линией горизонта, горели бутоны звезд. Сигнальные маяки судов, словно соревнуясь с фонарями набережной, бросали линии света на волнующийся речной залив, отдыхающие после дневных трудов рыбацкие лодки, прямо к ногам припозднившейся пары. Отсюда и в этот сумрачный час почти невозможно было понять, где заканчивается порт, где начинается залив, где заканчивается порывистый ритм волны, где начинается земля. Казалось, что мужчина в потешной шапке-ушанке и женщина, кутающаяся в шаль, стояли не на песке, а прямиком на волне, нешироким валом летящей к утлым суденышкам. Впрочем, и одежду, и возраст, и выражение лиц прохожих тоже скрадывала зыбкая ночь, оставляя догадки и фантазии. Одно можно было сказать почти совершенно точно: они пришли сюда вместе, в хорошо знакомое и памятное обоим место, чтобы, стоя бок о бок вновь увидеть звезды, огни набережной, услышать скрип лодок, плеск речной волны.
Ночное небо неожиданно оказалось внизу, вода вверху, и через мгновение картина упала на пол прихожей, расшибая деревянную рамку.
Проворчав что-то невразумительное, Дамирус неуклюже переступил через обломки. Здесь, в квартире, он сделался на голову выше, стал шире в плечах и, наверное от смущения, утратил часть ловкости. Картина пострадала первой. Второй едва не стала гардина со шторкой, скрывающей коридорчик в кухню, но Дамирус вовремя отшатнулся, и перекладина, скривившись, осталась висеть на прежнем месте.
- Звездная ночь, но не самого Ван Гога, а моя собственная. То есть, я сама попыталась скопировать, - торопливо заговорила Лиана, собирая осколки дерева. - Не смогла удержаться. Вроде ничего особенного, да только вглядишься, такая таинственность обстановки и обманчивая многогранность  сюжета… Как ты, Дамирус.
- Как ты, Лиана, - ответил он.
Хотя ни она, ни он не объяснили, и не спрашивали, что имели в виду,

Он играет роль, и в этой связи вообще не может позволить себе никакого вы. Если ошибется раз-два в правильном месте - это наша подсказка читателю
Она - только вы. Но момент, когда вы на уверенное ты сменяется утром, для меня жутчайше тошнотворен. Могу потерпеть ради надобности текста, правда пока такой не вижу

Да мне тоже СЕЙЧАС, когда уже что-то прописано, думается, они не сложатся в сани так скоро. Это же американское? Или другое?

Но, понимаете, ворваться, чуть дверь с петель не свалив - это точно в духе героини. Бывает, извините за поспешный образ, дамба рушится скоро, если вода уже три года стояла по кромку

Это правда.

Тогда поступим как царь Соломон. Пусть все будет по плану, но только после последних его слов она проснется в своей комнате и, ясно, одна. И засмеется тогда что ли?

Однако же. Как хорошо в след главах уживалась дальнейшая ее борьба уже за свое

Ладно

- Неужели больно?
- Страшно! Зельем в глаз! - воскликнул он, и сейчас же подбоченился, надулся, изображая лихого совершенно отчаянного рубаку, которого вообще никто напугать не сможет в принципе. Герой Отечественной войны 1812 года получился у Дамируса на редкость плохо. Так плохо, что Лиана решила не тратить время на расшаркивания.
- Стоять смирно! - грозно размахивая пузырьком, приказала она. - Поглядите-ка! Пират, а как ребенок боится простейшего колдовского зелья!
От неожиданности, Дамирус вытянулся.
- Не нужно, барышня-капитан, - со спокойной улыбкой произнес он, пальцем смахивая кровь с царапины. - Буду жить.
Какого бы героя Дамирус не попытался изобразить, сейчас, в несколько отстраненной безмятежности, легко сменившей нервозность, он выглядел для Лианы сногсшибательно. В квартире, едва закрылась входная дверь, она уже мысленно обозвала себя авантюристкой, которая авантюрнее самого авантюрного пирата. Теперь Лиана чувствовала, что шаг сделан, миллионы километров  пройдены за минуты, и она обеими ногами стоит на территории, прежде не нанесенной на ее жизненные карты.
Магнетический, магический, самый естественный и обычный, волшебный завораживающий взгляд Дамируса притягивал Лиану.
- Чаю попьем? - настоящей мышкой пискнула она. Вторя Лиане, в руках звякнула склянка с йодом.
- Лучше рому. Бочонок… Шучу, драгоценная хозяюшка! Согласен на любой напиток!
Убегая на кухню, она посетовала про себя, что не предложила гостю пройти в гостиную, однако вернуться не спешила. Должно быть именно это ее душевное состояние в дамских романах именовали не иначе как смятенные чувства. Впрочем, чувства

Покорнейше рад тому

Чего уж там. Говорите прямо по немецки

Хитро!

Тоже хочу сказать что-нить исконно немецкое..... А!!! Гитлер капут

А в какой форме простили? Не заметили, или объяснили, что данке - это слово ругательное, ибо напоминает местному обывателю о русских, однажды весной приехавших на д\танке?

Не так давно, кстати, вспоминал эту горьковскую историю. В контексте того, что она мило украдена из Библии. Причем без обиды. Иногда писатель должен донести до людей некоторые мысли, созвучные ему.
И еще подумал... ну зачем там в конце об этом...... эээ.... осторожном человеке?

Посмотрел фильм Последнее воскресенье. Про последние годы Толстого. Теперь знаю, за что его плохо перевариваю

Фильм не шедевр, но всем, кто Т защищает, надо бы посмотреть. Глядеть на игру СофьАндреевны просто удовольствие